Центральный штаб партизанского движения, его задачи и структура. Центральный орган военного управления партизанским движением при ставке верховного главнокомандования в годы великой отечественной войны Когда был создан штаб партизанского движения

Создание Центрального Штаба

В 1942 г. борьба в тылу приобрела огромный размах, партизаны наносили значительный урон противнику. Но, к сожалению, в первый год войны у партизан не было центрального руководства, и ключевую роль на первых порах играл НКВД, сделавший ставку на мелкие группы. Из-за этого деятельность партизан была односторонней, не позволяла борьбе развернуться более широко, наладить взаимодействие с действующей армией.

Тем не менее, партизаны наносили все более ощутимые удары по противнику, и было сложно не заметить их упорства и проявляемого в борьбе героизма. Централизация стала просто жгучей необходимостью. Примечательные инициативы исходили от П. Пономаренко (первый секретарь ЦК КП Белоруссии в 1938-42 гг.). Он с самого начала выступал за широкое партизанское движение и, в конечном итоге, убедил Сталина.

31 мая 1942 г. был сформирован Центральный штаб партизанского движения, а его начальником был назначен П. Пономаренко. К ноябрю 1942 г. численность партизан возросла до 90 тысяч человек, в январе 1943 г. она уже достигла свыше 100 тысяч человек, а еще через год - 200 тысяч. Большинство из них действовали в Белоруссии. Балашов А.И., Рудаков Г.П. История Великой Отечественной Войны. - СПб., изд-во «Питер», 2006 г. стр.409

Большое внимание уделялось бесперебойному снабжению партизан оружием, боеприпасами, минно-подрывной техникой, медикаментами, эвакуации самолётами тяжелораненых и больных на Большую землю. Рост партизанского движения, многогранная боевая деятельность, возрастание их потребности в оружии, боеприпасах, средствах связи, минно-взрывного вооружениях, позволявших добиваться эффективных результатов - всё это вызвало необходимость создания 20 июня 1942 г. отдела материально-технического снабжения ЦШПД. Если до образования Центрального штаба и других штабов партизанского движения, партизаны снабжались вооружением за счет выделения оружия военными советами фронтов и армий, трофеев и сбора его на местах прошедших боев, то теперь началось централизованное и планомерное снабжение оружием, боеприпасами, минно-подрывной техникой, вещевым, медицинским имуществом и продовольствием.

Весь этот бесценный груз доставлялся партизанам по воздуху самолетами и планерами, а также наземным путем через разрывы в линии фронта. На партизан работали отдельные эскадрильи Авиации дальнего действия, Гражданского воздушного флота и фронтовая авиация. За годы войны советские летчики совершили 109 тысяч самолето-вылетов к партизанам, при этом многие из них с посадкой на партизанские аэродромы. С отрядами была установлена надежная радиосвязь, которой пользовались к концу 1943 г.93% партизанских формирований Князьков А. Историческое значение партизанского движения 1941-1945 гг. и его роль в разгроме фашистской Германии. - Статья из газеты «Ориентир», №4, 2007 г.

12 Князьков А. Историческое значение партизанского движения 1941-1945 гг. и его роль в разгроме фашистской Германии. - Статья из газеты «Ориентир», №4, 2007 г..

Серьезное внимание уделялось подготовке специалистов для партизанского движения. В начале войны они готовились на краткосрочных курсах (5-10 дней), что было, конечно, недостаточно. С конца 1941 г. процесс обучения был перенесен в спецшколы, развернутые как в прифронтовом тылу, так и при крупных партизанских формированиях, а время подготовки в них было увеличено до нескольких месяцев. В этих школах было обучено более 22 тысяч организаторов партизанской борьбы, командиров и начальников штабов частей и соединений, руководителей разведки и контрразведки, инструкторов подрывного дела, радистов и др. Кроме того, в движении участвовало около 500 тысяч военнослужащих, в том числе более 10 тысяч офицеров. Они передавали боевой опыт и военные знания тем партизанам, которые их не мели.

Наличие специальных мин и минно-взрывных средств, а также подготовленных специалистов минно-подрывного дела позволило партизанским формированиям резко увеличить количество наиболее эффективного способа нарушения работы железнодорожного транспорта противника - совершение диверсий. Так, если в 1941 г. на Украине в результате диверсий было совершено 23 крупные аварии на железных дорогах, то в 1942 г. - 223. Резко активизировались также действия партизан на железных дорогах в оперативном тылу группы армий "Центр" с 41 диверсии в апреле 1942 г. до 236 в июне. Наличие специальной минно-взрывной техники, применяемых в любое время года, позволило также снизить сезонную разницу в боевой деятельности партизан.

6 сентября 1942 г. была учреждена должность Главнокомандующего партизанским движением, на которую был назначен К.Е. Ворошилов.

Централизованное руководство партизанской борьбой позволило:

согласовывать действия партизан в соответствии с планами Ставки, планировать целые боевые операции с участием партизан

установить связь с партизанскими формированиями

снабжать партизан оружием, боеприпасами, медикаментами,

Результаты этих активных действий по созданию штаба превзошли все ожидания! Никогда еще не было столь тесной связи между действиями партизан и операциями регулярных войск, как это было в Великую Отечественную войну. Народное движение стало серьезной силой, противостоящей немецким захватчикам. Действия партизан в тылу врага сливались с ударами Красной Армии на фронте в один общий удар советского народа по гитлеровской военной машине. "Вместе с Советскими Вооруженными Силами, - говорится в Тезисах ЦК КПСС, посвященных 50-летию Октября, - сокрушительные удары по врагу наносили партизаны" Коммунистическая партия в ВОВ (июнь 1941 г.-- 1945 г.) Документы и материалы. - М., изд-во «Литература», 2000 г., стр. 21-22..

Расширение масштабов партизанской войны требовало централизации руководства и координации боевых действий партизанских формирований. В связи с этим появилась необходимость в создании единого органа военно-оперативного руководства партизанской войной.

24 мая 1942 г. заместитель наркома обороны генерал-полковник артиллерии Н. Воронов обратился к И. Сталину с предложением о создании единого центра по руководству партизанскими и диверсионными действиями, обосновав это тем, что почти годичный опыт войны показал низкий уровень руководства партизанской борьбы в тылу врага: «Партизанской войной у нас занимаются ЦК ВКП (б), НКВД, немного Генеральный штаб и ряд руководящих работников Белоруссии и Украины» 621 .

Согласно постановлению ГКО № 1837 от 30 мая 1942 г. при ставке Верховного Главнокомандования Красной Армии был создан Центральный штаб партизанского движения (ЦШПД) во главе с секретарём ЦК КП(б)Б П. Пономаренко. Его заместителем от НКВД стал В. Сергиенко, от Генштаба РККА – Т. Корнеев 622 .

Одновременно с ЦШПД при Военных советах соответствующих фронтов были созданы фронтовые штабы партизанского движения: Украинский (при Военном совете Юго-Западного фронта), Брянский, Западный, Калининский и Ленинградский 623 .

Перед Центральным и фронтовыми штабами партизанского движения стояли задачи дезорганизации тыла противника путём развертывания массового сопротивления захватчикам в городах и населенных пунктах, разрушения его коммуникаций и линий связи, уничтожения складов и баз с боеприпасами, вооружением и горючим, нападения на воинские штабы, полицейские участки и комендатуры, административно-хозяйственные учреждения, усиления разведывательной деятельности и т.д. Соответственно поставленным задачам определялась и структура штабов. В составе Центрального штаба были сформированы 6 отделов: оперативный, разведывательный, связи, кадров, материально-технического обеспечения и общий. В последующем они пополнились политическим, шифровальным, секретным и финансовым отделами. Почти аналогичную организацию, только в уменьшенном составе, имели и фронтовые штабы. Сфера деятельности фронтового штаба определялась полосой того фронта, при военном совете которого он был создан 624 .

До момента создания Белорусского штаба партизанского движения на территории Беларуси организацией и руководством партизанскими отрядами совместно с руководством ЦК КП(б)Б осуществлял ЦШПД, оперотдел которого поддерживал тесную связь с 65 партизанскими отрядами общей численностью 17 тыс. человек, из них до 10 тыс. действовали в Витебской обл. 625

Главной задачей оперативной деятельности по белорусскому направлению заключалась в восстановлении связи с действовавшими партизанскими отрядами и группами на всей территории республики, в совместном с ЦК КП(б)Б проведении мероприятий по дальнейшему развитию и активизации боевых действий партизанских сил, развитию диверсионных действий партизанских сил, развитию диверсионных действий на коммуникациях противника, организации помощи партизанам оружием, боеприпасами, минно-подрывными средствами, улучшению связи и т.д. Оперативная деятельность в связи с поставленными задачами до октября 1942 г. осуществлялась через Калининский, Западный и Брянский штабы партизанского движения 626 .

В дальнейшем постановлением ГКО от 9 сентября 1942 г. образован Белорусский штаб партизанского движения (БШПД) во главе с секретарем ЦК КП(б)Б П. Калининым, заместитель – секретарь ЦК КП(б)Б Р. Эйдинов. Первоначально размещался в деревнях Шейно и Тимохино Торопецкого р-на Калининской обл., с ноября 1942 г. – в Москве, затем на ст. Сходня возле Москвы, а с февраля 1944 г. в д. Чонки Гомельского р-на 627 .

Структура БШПД постоянно менялась и усовершенствовалась по мере усложнения функций руководства партизанским движением. В 1944 г. штаб состоял из командования, 10 отделов (оперативный, разведывательный, информационный, связи, кадров, шифровальный, материально-технического обеспечения, финансовый, секретный, инженерно-технический), санитарной службы, административно-хозяйственной части, комендантского взвода. Непосредственно ему подчинялись стационарный и передвижной узлы связи, учебно-резервный пункт, экспедиционно-транспортная база, 119-й особый авиаотряд с аэродромной командой.

В своей деятельности руководствовался директивными документами ЦК ВК(б), ГКО СССР и других высших органов государственного и военного управления. Кроме основного штаба были созданы к тому же вспомогательные органы управления – представительства и оперативные группы БШПД при Военных советах фронтов, в задачи которых входило обеспечение управления партизанскими соединениями и отрядами, базировавшимися в полосе наступления этих фронтов, согласование боевых задач партизан с действиями регулярных частей и соединений Красной Армии. В разное время БШПД имел на 1-м Прибалтийском, Западном, Брянском, Белорусских фронтах свои представительства, а на Калининском, 1-м, 2-м, 3-м Белорусских фронтах и в 61-й армии – оперативные группы 628 .

На момент создания БШПД в тылу регулярных частей вермахта на территории Беларуси действовало 324 партизанские отряды, из них 168 входили в состав 32 бригад.

Таким образом, анализируя партизанское движение на оккупированной территории Советского Союза, в том числе и Беларуси, можно выделить четыре периода в организации и развитии партизанского движения:

Первый период – июнь 1941 г. – 30 мая 1942 г. – период становления партизанской борьбы, политическое руководство которой осуществляла в основном Компартия, оперативное планирование боевой деятельности отсутствовало. Основная роль в организации партизанских отрядов принадлежала органам НКГБ и НКВД. Существенной особенностью данного периода было то, что важным резервом для развития партизанского движения явились десятки тысяч командиров и бойцов Красной Армии, оказавшиеся во вражеском тылу в силу вынужденных обстоятельств.

Второй период – с 30 мая 1942 г. по март 1943 г. – характеризуется переключением партийных органов с политического на непосредственное руководство партизанской борьбой. Наркомат внутренних дел и разведорганы РККА передали партизанские формирования республиканским и областным штабам партизанского движения.

Третий период (с апреля 1943 г. по январь 1944 г. – до момента ликвидации ЦШПД). Партизанское движение становится управляемым. Принимаются меры по координации действий партизанских формирований с войсками Красной Армии. Военное командование планирует партизанскую борьбу в полосах фронтов.

Последний, четвёртый, – январь 1944 г. до мая 1945 г. – характеризуется преждевременной ликвидацией органов руководства партизанским движение, свёртыванием военно-технического и материального обеспечения партизанских сил. В это же время партизанские формирования перешли к непосредственному взаимодействию с советскими войсками 629 .

На протяжении 1941 – 1944 гг. действовали различные партизанские формирования . Строились они преимущественно по войсковому принципу. Структурно состояли из соединений, бригад, полков, отрядов и групп.

Партизанское соединение – одна из организационных форм объединения партизанских бригад, полков, отрядов, которые действовали на территории, оккупированной немецко-фашистскими захватчиками. Боевой и численный состав данной формы организации зависел от партизанских сил в районе их дислокации, мест размещения, материального обеспечения, характера боевых задач. В боевой деятельности партизанского соединения совмещались обязательное выполнение приказов объединённого командования всеми формированиями соединения при решении общих боевых задач и максимальная самостоятельность в выборе методов и форм борьбы. На оккупированной территории Беларуси в разное время действовало около 40 территориальных соединений, имевшие названия партизанских соединений, военно-оперативных групп (ВОГ) и оперативных центров: Барановичское, Брестское, Вилейское, Гомельское, Могилёвское, Минское, Полесское, Пинское областные соединения; соединения Борисовско-Бегомльской, Ивенецкой, Лидской, Южной зоны Барановичской области, Южно-Припятской зоны Полесской области, Слуцкой, Столбцовской, Щучинской зон; Кличевский оперативный центр; Осиповичская, Быховская, Белыничская, Березинская, Кировская, Кличевская, Круглянская, Могилёвская, Рогачёвская, Шкловская военно-оперативные группы; партизанское соединение «Тринадцать» и др. Следует отметить, что большинство партизанских соединений были образованы в 1943 г. Кроме отрядов, полков, бригад, которые входили в соединение, часто формировались специальные подразделения автоматчиков, артиллеристов, миномётчиков, которые подчинялись непосредственно командиру соединения. Возглавляя соединения, обычно секретари подпольных обкомов, межрайкомов партии или офицеры Красной Армии; управление осуществлялось через Штабы соединений 630 .

Партизанская бригада являлась основной организационной формой партизанских формирований и состояла обычно из 3 – 7 и более отрядов (батальонов) в зависимости от их численности. Многие из них включали кавалерийские подразделения и подразделения тяжёлого оружия – артиллерийские, миномётные и пулемётные взводы, роты, батареи (дивизионы). Численность партизанских бригад не была постоянной и колебалась в среднем от нескольких сотен до 3 – 4 и более тысяч человек. Управление бригады обычно состояло из командира, комиссара, начальника штаба, заместителей командира по разведке, диверсиям, помощника командира по обеспечению, начальника медицинской службы, заместителя комиссара по комсомолу. В большинстве бригад были штабные роты или взводы связи, охраны, радиостанция, подпольная типография, у многих – свои госпитали, мастерские по ремонту оружия и имущества, взводы боеобеспечения, посадочные площадки для самолётов. 631 .

На территории Беларуси первым подобным бригаде соединением был гарнизон Ф. Павловского, созданный в январе 1942 г. в Октябрьском р-не. На Витебщине таковым являлись бригады 1-я Белорусская и «Алексея», действовавших в Суражском и смежных с ним районах. Всего действовало около 199 бригад 632 .

Партизанский полк как одно из формирований партизан не имел такого распространения как выше перечисленные соединения и бригады. Основное распространение получил на территории Могилёвской и Смоленской областей. По свое структуре он повторяет структуру партизанской бригады 633 .

Партизанский отряд за годы войны стал одной из основных организационных структур и наиболее распространённой боевой единицей партизанских формирований. По предназначению отряды делились на обыкновенные (унитарные), специальные (разведывательно-диверсионные), кавалерийские, артиллерийские, штабные, резервные, местной самообороны, маршевые. Первоначально отряды имели по 25 – 70 партизан, делились на 2 – 3 боевые группы 634 .

Первые партизанские отряды носили название по месту дислоцирования, по фамилии или кличке командира (например, отряд «Батьки Миная», организованный в июне 1941 г. из рабочих фабрики д. Пудоть между Суражем и Усвятами). Позже давались имена известных полководцев, политических, военных деятелей Советской республики, героев гражданской войны (например, партизанский отряд 3-й имени Жукова, 2-й имени Чкалова, имени Кирова, действовали на территории Шарковщинского р-на); партизан, которые погибли, или названия, которые отражали патриотические и волевые мотивы или политическую направленность в борьбе (партизанский отряд 3-й «Бесстрашный», действовавший на территории Полоцкого и Россонского р-ов). Многие отряды имели номерные обозначения.

Всего на территории Беларуси действовало около 1 255 партизанских отрядов.

Наименьшей единицей партизанских формирований является группа . Создавалась партийными и советским органами преимущественно на оккупированной нацистами территории из числа военнослужащих, попавших в окружение, а также местного населения. Численный состав и вооружение групп были разнообразными, зависели от характера задач и условий, в которых каждая из них создавалась и действовала 635 .

Из выше сказанного следует, что структура партизанских формирований имела, с одной стороны, имела схожие черты с регулярными воинскими формированиями, в тоже время не имела единой для всех структуры.

Огромное значение для поднятия морального духа и патриотизма имела «Присяга белорусского партизана», утверждённая в мае 1942 г.: «Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, верный сын героического белорусского народа, присягаю, что не пожалею ни сил, ни самой жизни для дела освобождения моего народа от немецко-фашистских захватчиков и извергов и не сложу оружия до того времени, пока родная белорусская земля не будет очищена от немецко-фашистской погани. …Я клянусь, за сожженные города и деревни, за кровь и смерть наших жён и детей, отцов и матерей, за насилие и издевательства над моим народом, жестоко мстить врагу и безупречно, не останавливаясь ни перед чем, всегда и везде смело, решительно, дерзко и безжалостно уничтожать немецких оккупантов….» 636 .

В целом в партизанском движении в Беларуси в годы Великой Отечественной войны по официальным данным приняли участие 373 492 человека. Среди них находились представители почти 70 национальностей СССР и многих европейских народов: сотни поляков, чехов и словаков, югославов, десятки венгров, французов, бельгийцев, австрийцев, голландцев 637 .

Улицы Москвы, несмотря на погожий день, поражали малолюдностью, зато во 2–м доме НКО, в его дворах, коридорах, людей было много.

Армейский комиссар 1–го ранга Щаденко, среднего роста, плотный, уже не молодой, с одутловатым лицом человек, выслушав представление, указал на кресло у письменного стола:

Садитесь. Как доехали?

Благодарю. Хорошо, товарищ армейский комиссар первого ранга!

Знаете, зачем вас пригласили?

Наркомат направляет вас на новую работу - в Центральный штаб партизанского движения, товарищ полковник.

Работа большая, важная. Сегодня же получите предписание и явитесь к товарищу Пономаренко.

Он улыбнулся, и меня осенило:

Понятно, товарищ армейский комиссар первого ранга! Спецвойска будут формироваться Центральным штабом партизанского движения!

Широкие брови Щаденко приобрели форму треугольников:

Какие спецвойска?

Для минирования и разрушения вражеских коммуникации!

Мы смотрели друг на друга: я - сияя улыбкой, Щаденко, морща лоб и словно впервые меня увидев. Потом заместитель наркома пожал плечами:

Не понимаю. Никаких спецвойск Пономаренко не формирует и формировать не собирается. Вас кто‑то неверно информировал, товарищ полковник. В Центральном штабе и без того работы хватает. Сами увидите!

Видимо, заместитель наркома сказал все, что хотел, потому что опустил глаза, придвинул блокнот и нажал кнопку, вызывая помощника. Я продолжал стоять, не спрашивая разрешения выйти. Двери за моей спиной отворились, вошел помощник заместителя наркома, а я все не мог найти нужных слов. Услышанное не укладывалось в голове. Вот–вот будут созданы спецчасти, за которые мы так ратовали, наша бригада будет преобразована, а сам я, выходит, отстранен от дела?

Товарищ армейский комиссар первого ранга» Бригада, которой я командую, только что сформирована, начала действовать в тылу врага… - услышал я собственный осевший голос.

Щаденко поднял голову. В его усталых, с выцветающей радужной оболочкой глазах я прочел недоумение.

Ну и пусть действует! - сказал Щаденко. - У вас теперь другая работа. Что еще не ясно?

Я не сдавал бригаду, товарищ армейский комиссар первого ранга! Разрешите остаться в ней!

Только в очень большом огорчении можно разговаривать подобным образом со старшим по должности и званию. Но я‑то находился в полном отчаянии!

Как это - «остаться»? Что значит - «не сдавал»? - с паузами, отчетливо спросил Щаденко.

Моя бригада специальная. В ней много испанцев. Я добивался… - путано объяснял я ситуацию. Щаденко помрачнел.

Работать надо там, куда ставят! - повысил он голос, - Куда ставят, а не там, где хотелось бы! Вопрос о вашем переводе решен, пересматривать его не будем.

И посмотрел через мое плечо на помощника:

Заготовьте предписание товарищу Старинову!

Скрипнули двери, помощник вышел. Щаденко качая головой:

Ему доверяют большое партийное дело, а он - «остаться»! А насчет испанских товарищей подумайте: появится необходимость - зайдете.

Через полчаса я спустился в вестибюль, где ожидал Болотин. Алексей Иванович сразу догадался: произошло нечто непредвиденное и огорчительное. Узнав новость, сник:

А бригада? А спецвойска как же?

Что я могу ответить, Алексей Иванович? Видно, есть какая‑то срочная работа в Центральном штабе партизанского движения. Больше ничего не знаю.

В тот день мы надолго простились с Болотиным. Связь наша не прервалась. Писали друг другу, делились мыслями и новостями, которые можно доверить полевой почте, советовались по самым разным вопросам, но радость общей работы и каждодневного дружеского общения исчезла. Что поделаешь? До конца войны наши дороги так и не сошлись.

Я не вернулся в 5–ю инженерную бригаду мне больше не пришлось заниматься вопросами организации спецвойск для нарушения работы тыла противника, но я не вправе оборвать рассказ о бригаде, об ее людях, оставив читателя в недоумении относительно того, как же разворачивались события в дальнейшем, пусть в мое отсутствие.

Начну с того, что идея создания специальных частей для нарушения работы тыла противниц частично в жизнь воплотилась: 17 августа 1942 год приказом наркома обороны в Красной Армии были созданы Отдельные гвардейские батальоны минеров а также Отдельная гвардейская бригада минеров при Ставке Верховного Главнокомандования «для минирования и разрушения коммуникаций в тылу противника».

На Калининском фронте сформировали 10–й отдельный гвардейский батальон минеров. Из состава 5–й инженерной бригады в гвардейский батальон попала незначительная часть бойцов и офицера но 160–й и 166–й батальоны 5–й бригады продолжали действовать в тылу противника. Особенную активность они проявили в период с апреля по август 1943 года, когда начальником штаба инженерных войск фронта был назначен полковник А. А. Винский - тот самый Винский, с кем наша оперативно–инженерная группа отходила от Харькова осенью сорок первого года. В конце мая 1943 года командующий фронтом даже приезжал в 160–й батальон для беседы с минерами, обратил внимание командования бригады на необходимость напрячь все силы для удара по коммуникациям противника, требовал четко планировать операции, увязывая их с операциями 10–го Отдельного гвардейского батальона минеров. Полковник Винский договорился с командованием приданной фронту воздушной армии, организовал обучение минеров прыжкам с парашютом, и в июле сорок третьего в тыл противника на Калининском фронте перебрасывались по воздуху уже не отдельные группы, а роты минеров. Отважно, дерзко, успешно действовали в тылу врага воспитанные в 5–й инженерной бригаде рядовые, сержанты, старшины и офицеры. Семерым из них присвоили звание Героев Советского Союза: гвардии старшему лейтенанту Н. В. Колосову, старшему сержанту В. П. Горячеву, сержанту Д. М. Яблочкину, младшему сержанту В. Б. Ефимову, рядовым И. К. Базалеву, Ф. И. Безрукову и М. В. Мягкому. Боевыми наградами и медалями были награждены сотни минеров. Среди них и мои испанские друзья.

А что же молодые лейтенанты Гончаров и Андрианов, которых я привез из Нахабина?

Яркой стала их боевая судьба. Не раз перебрасывались во вражеский тыл, подрывали там фашистские поезда и автомашины группы, которыми командовал Михаил Гончаров. В конце сорок третьего Гончаров стал капитаном, имел несколько высоких боевых наград. Войну закончил майором, учился в Военно–инженерной академии имени В. В. Куйбышева, в звании полковника долгие годы преподавал в академии на кафедре минно–подрывного дела.

Петр Андрианов прославился среди минеров фронта умением дерзко минировать вражеские железнодорожные магистрали среди бела дня. Отличаясь поразительным хладнокровием, предусмотрительностью и находчивостью, Андрианов своими руками успевал ставить мины буквально перед надвигающимся вражеским эшелоном. Известен он был еще и тем, что выводил из вражеского тыла советских людей. В конце августа сорок третьего вывел ни много ни мало - шестьсот человек, среди них - женщины с детьми. В сентябре сорок третьего отряд Андрианова численностью в двадцать пять человек перехватил и взял в плен восемьдесят восемь вражеских диверсантов, переодетых в форму воинов Красной Армии и до зубов вооруженных. В то время Андрианов, награжденный боевыми орденами, имел уже звание капитана.

При выполнении одного из боевых заданий Петр Андрианов застудил ноги, тяжело заболел. Ему предлагали перейти на штабную работу, однако молодой офицер настоял на возвращении к своим бойцам, продолжал совершать боевые походы. В июне 1944 года подразделение капитана Андрианова и группа партизан были окружены большими силами гитлеровских карателей. Бой длился весь день. Вечером Андрианов повел людей на прорыв, расчистил гранатами дорогу товарищам, а сам упал, сраженный вражеской пулей…

Если читающий эти строки побывает на Волге, он может увидеть красавец теплоход, на высоком борту которого сияют золотые буквы «Петр Андрианов». Родина увековечила память о молодом офицере–минере.

Глава 20.

В новой должности

От Наркомата обороны до Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД) было рукой подать, однако передумал я за этот путь немало. Значение Центрального штаба понятно: централизация руководства партизанским движением крайне необходима, и создание ЦШПД - событие чрезвычайной важности! Непонятно только, зачем понадобилось отзывать с фронта и направлять в ЦШПД именно меня? Правда, я несколько раз писал П. К. Пономаренко, назначенному начальником ЦШПД, предлагал создать бригады для нарушения работы вражеского тыла. Может быть, эти письма?..

Центральный штаб партизанского движения работал во вместительном старинном строении с мезонином и ложными колоннами во дворе особняка, где теперь находится» Музей Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Двор был плотно обставлен бывшими конюшнями и дровяными сараями, приспособленными под гараж и помещение охраны.

Предъявив дежурному документы, я поднялся по лестнице с ковровой дорожкой на второй этаж. Все сверкало: натертый паркет, медь хорошо начищенных дверных ручек, свежая краска плинтусов и стен. Адъютант Пономаренко, докладывая обо мне, задержался в кабинете начальника штаба минут на пять. Наконец появился, пригласил войти.

Пономаренко сидел за большим полированным столом в новеньком, с иголочки, кителе, плотно облегавшем тяжеловатую фигуру. Поднялся навстречу, с улыбкой выслушал представление, предложил сесть, придвинул к себе лежащую на столе папку, постучал по бумагам указательным пальцем:

Вот понимаете, просматриваю ваше личное дело и никак не могу решить, кем вас назначить!

Как было реагировать на эти слова? Отзывая меня с фронта, должны были, конечно же, заранее определить род моей деятельности, но, может быть, в последний момент передумали или в штабе имеется несколько вакансий?

Я счел, что могу помочь Пономаренко:

Пантелеймон Кондратьевич, насколько мне известно, в тылу врага партизанских штабов еще нет.

Так, может быть, создать такой штаб в тылу врага на Западном направлении, в одном из партизанских краев? На первых порах можно забросить в тыл гитлеровцев оперативную группу Центрального штаба партизанского движения.

Нет. Одно дело оперативно–инженерные группы на фронте, а другое - руководство партизанской войной в тылу врага. Там движением руководят партийные органы, подменять их мы не должны.

Я имел в виду не политическое руководство, Пантелеймон Кондратьевич! Оперативная группа штаба занималась бы подготовкой специалистов диверсионной работы, планированием и координацией действий партизанских бригад и отрядов.

Нет, товарищ Старинов, не нужны нам никакие оперативные группы и дополнительные штабы в тылу врага! - твердо сказал Пономаренко. - Совершенно не нужны!

Тогда можно сформировать диверсионную бригаду. Я могу подготовить ее и вылететь с нею во вражеский тыл через две–три недели!

Пономаренко снова покачал головой:

Не то. Неужели вы думаете, что я добивался вашего перевода в Центральный штаб, чтобы тут же отправить за линию фронта? Я считаю, нужно организовать что‑то вроде партизанской академии. Скажем скромнее - высшую партизанскую школу. Кроме того, штабу необходим начальник технического отдела. Вот и думаю, какое место вам больше подойдет. И еще: не совместить ли эти две должности - начальника технического отдела и начальника высшей школы и не назначить ли на такую должность именно вас?

Это не мне решать, Пантелеймон Кондратьевич.

Наладить производство различных мин вы сумеете, опыт подготовки диверсантов у вас большой…

Пономаренко вызвал начальника отдела кадров штаба подполковника Тимошенко:

Займитесь оформлением товарища Старинова. Он возглавит у нас технический отдел и партизанскую школу при штабе. Структуру школы продумайте вместе, а уж кадры для нее товарищ Старинов подберет сам. Он и людей знает, и куда нужно обратиться сумеет.

Опираясь ладонями на стол, Пономаренко поднялся, выпрямился:

На сегодня все, товарищ Старинов. Приступайте к делам.

К моменту моего появления в Центральном штабе партизанского движения там уже шла работа по выявлению и учету всех партизанских отрядов, по установлению с ними радиосвязи, предпринимались усилия по снабжению партизан взрывчаткой, оружием и медикаментами, по организации лечения и эвакуации тяжелораненых и больных в советский тыл.

Общее руководство Центральным штабом партизанского движения (ЦШПД) осуществлял от ГКО К. Е. Ворошилов. Кстати сказать, при обсуждении в ГКО вопроса о названии штаба Ворошилов предложил назвать его, как это было при Ленине, Главным штабом партизанских отрядов или партизанских сил. Однако возобладала иная точка зрения.

Рассказал мне об этом давнишний знакомый, товарищ по сраженьям в Испании Хаджи Джиорович Мамсуров. Я встретил его, по–прежнему стройного, смуглого, красивого, в коридоре штаба. Оказалось, полковник Мамсуров возглавляет здешнее разведывательное управление.

Я считаю, что предложение Клементия Ефремовича было более правильным! - категорично заметил Мамсуров. - Штаб есть орган планирования и разработки операций, задуманных командующим. А разве может быть командующий «движением»? Не может. Вот Главнокомандующий партизанскими силами - может! Ладно, об этом потом. Еще будет время!

На Мамсурове лежала огромная ответственность за правильность сведений о противнике, исходящих от ЦШПД. Сведения от партизан - пусть отрывочные и нерегулярные - поступали, но любые разведывательные сведения требуют перепроверки и подтверждений, причем своевременных. Получить же проверенные, подтвержденные данные при тогдашнем состоянии связи было крайне трудно. Не легче, чем Мамсурову, было и другим работникам штаба. Например, осуществлять снабжение партизан взрывчаткой, минной техникой, вооружением и боеприпасами можно было лишь при наличии устойчивой, недоступной для противника радиосвязи. Но что мог сделать начальник отдела связи штаба полковник Иван Николаевич Артемьев, хотя и являлся крупным специалистом в радиотехнике, если надежно работающие рации имелись только у шестой части учтенных штабом партизанских отрядов и соединений?!

Неторопливый, сдержанный, Иван Николаевич выслушивал претензии Мамсурова и начальника оперативного отдела полковника Василия Федоровича Соколова, не показывая своих чувств, только розовел. А затем негромко советовал собеседникам обратиться по адресу: в ГКО, а еще лучше - прямо к Главнокомандующему, чтобы дали достаточное количество раций, а заодно уж - и самолетов для полетов в тыл врага…

В ту пору многое еще не было решено окончательно: отделы штаба только–только укомплектовывались, должностные обязанности некоторых работников еще уточнялись, формы контактов с Генеральным штабом, со штабами различных родов войск лишь начинали устанавливаться. Впрочем, ЦШПД и создан был всего два месяца назад, и даже единого мнения о возможностях партизан, о методах руководства партизанскими отрядами и соединениями, о самых эффективных способах ведения партизанской войны в нем пока не существовало.

Начальником новой школы при ЦШПД меня назначили приказом от 1 августа 1942 года. Создавать новую школу, получившую название Высшей оперативной школы особого назначения (ВОШОН), начали с того, что затребовали из 5–й бригады бывших работников ОУЦ и испанских товарищей. Начальник инженерных войск Калининским фронтом полковник Косарев поначалу разгневался, но потом вошел в мое положение и требование удовлетворил. Правда, ветераны партизанской борьбы радости по поводу отзыва в Москву не выразили. Затем я обратился с письмом к командующему воздушно–десантными войсками генералу Глазунову, попросил откомандировать в школу тридцать десантников. Вскоре они прибыли: молодые, рослые, физически крепкие. Откликнулся на нашу просьбу и Высший военно–политический институт, прислал выпускников. Тоже молодые, в новеньких гимнастерках со скрипучими портупеями, они нет–нет да и посматривали на золотые звезды, нашитые на рукава, и на алые кубики, пришпиленные к петлицам. Многие из этих политработников имели опыт партийной и советской работы, хорошую военную подготовку, но о партизанской войне в тылу врага разве что у Фадеева читали.

Я не раз назову их имена на страницах этой книги, К особой категории личного состава школы принадлежали знакомые читателю инструкторы минно–подрывного дела, работавшие когда‑то в ОУЦ, потом в Харькове, Ростове и на Калининском фронте: Мария Степановна Белова, капитан Семен Петрович Минеев, капитан Владимир Павлович Чепига и еще несколько товарищей. Преподавая в ВОШОН минно–подрывное дело. они и сами учились, осваивая тактику действия в тылу врага. Ну и, разумеется, совершенствовали знания, делились опытом с новичками ветераны–диверсанты Кампильо, Лоренте, Конисарес, Санчес Коронадо, Виеске, Фусиманья, Франсиско Гульон, Анхел Альберка, Бенито Устаррес, Хоакин Гомес.

Я приказал привлечь к обучению и административно–хозяйственных работников школы: пусть хотя бы знают, кого, чем и для каких целей должны обеспечивать. Отдать такой приказ вынудил начальник финансовой части ВОШОН капитан А. С. Егоров, человек замечательный, работник прекрасный, но именно поэтому не позволяющий руководству школы ни на йоту отступать от бесчисленных параграфов бесчисленных инструкций, регламентирующих финансирование. Втайне я надеялся, что Егоров увлечется минно–подрывным делом и станет помягче. Увы, эта моя «диверсия» не удалась: минно–подрывное дело и тактику действия в тылу врага начфин изучил досконально, всего год спустя стал заместителем по диверсиям у Героя Советского Союза А. Ф. Федорова, но поблажек мне и моим помощникам, пока оставался начфином школы, не сделал ни разу.

Нашлись среди обслуживающего персонала школы и другие товарищи, ставшие энтузиастами минно–подрывного дела, дерзко сражавшиеся в тылу врага. Среди них - начальник санчасти школы Б. Н. Казаков.

Просто решился вопрос о переводчике для занятий с испанскими курсантами: я вызвал из эвакуации жену с детьми, и Анна, знакомая испанцам еще по вылазкам под Хаеном и Гренадой, сама неплохо знающая минно–подрывное дело, свободно владеющая испанским языком, снова стала верной моей помощницей.

Глава 21.

Перемены

В передовой статье «Партизаны, крепче удары по врагу!», опубликованной 13 августа, «Правда» призывает уничтожать живую силу и технику противника прежде всего во время железнодорожных перевозок: «Славные партизаны и партизанки! Бейте врага, уничтожайте его вооружение и технику в пути, на его коммуникациях, на подходе к фронту, в глубоком вражеском тылу! "

Испытания, учения…

Как раз 13 августа мы начинаем испытания различных способов диверсий на железных дорогах. Подрываем обычные заряды и так называемые «кумулятивные» - конусообразные, направленного действия. Производим крушения с помощью разнообразных мин, проверяем эффективность зажигательных устройств, обстрела паровозов и цистерн из винтовок, пулеметов и противотанковых ружей, ищем наиболее рациональные способы расположения противопоездных мин, позволяющие добиваться результатов с наименьшей затратой взрывчатки: ведь у партизан каждая толовая шашка была на вес золота!

Выслушав доклад о результатах испытаний, Пономаренко спрашивает, нельзя ли организовать показ минно–подрывной техники группе партизан, прибывших в штаб на короткое время. Отвечаю, что договорюсь с начальником военных сообщений Красной Армии И. В. Ковалевым, попрошу выделить нам железнодорожное испытательное кольцо. Нам разрешают воспользоваться испытательным кольцом, назначают дату - 18 августа.

«Диверсионные группы» прибыли на место близко к полуночи. Мрак стоит - глаз коли! Слышны осторожные шаги «патрулей», охраняющих железнодорожные пути. В «патрули» включены партизаны, которым будет показана техника. Это народ внимательный, осторожный, но и «диверсанты» не лыком шиты. Утро. «Патрули» и «диверсанты» собрались вместе. Приезжают Пономаренко и работники штаба. Предлагаем им и партизанам осмотреть пути. Экзаменаторы недоверчиво оглядывают железнодорожное полотно, заляпанные мазутом камни балласта, шпалы, ровные ниточки рельсов, осторожно делают первые шаги. Трое партизан, прежде чем сделать шаг, пробуют балласт щупами: понимают, что им могли приготовить сюрприз. Увы, вскоре раздается хлопок и появляется дым: взорвалась первая «мина», рассчитанная на уничтожение «щупальщика». А вот и вторая, и третья…

Найти хотя бы одну мину и обезвредить ее не сумел никто. Тогда «по кольцу пустили поезд. И началось! Вспышка, дым, вспышка, дым, вспышка, дым! Пошел поезд в обратном направлении - опять «взрывы»! Это откликаются «мины» замедленного действия и «мина» - рапида,

Так мы смогли убедить партизанских вожаков в преимуществе некоторых мин, совершенно незаметных для машинистов поездов и требующих всего 10–20 секунд для установки, а также в преимуществах мин замедленного действия, надежно срабатывающих даже при установке в балласт, вне контакта с рельсами и шпалами железнодорожного полотна. Потом показали, как собирать мины из деталей, которые партизаны могли добывать или изготавливать самостоятельно. «Десертом» стали неизвлекаемые мины, показанные С. В. Гридневым. К сожалению, обещать, что эти мины скоро поступят в партизанские отряды мы не могли…

Проблемы, проблемы…

Каждый вечер, закончив занятия в школе или испытания на полигоне, я возвращался в ЦШПД, где задерживался до глубокой ночи. Шла работа над различными документами, и среди них над самым важным - проектом приказа наркома обороны «О задачах партизанского движения».

Необходимость издания такого приказа диктовалась, в частности, отсутствием единого мнения о возможностях партизан, о тактике партизанских вооруженных сил, о методах борьбы с врагом в его тылу, о необходимости оперативного руководства партизанами и материального обеспечения их из советского тыла.

Некоторые военные руководители, например, Мехлис, находили, что никакой особой стратегии и тактики у партизан нет и не может быть; нападай на врага в подходящий момент и тут же скрывайся, а предложение снабжать партизан оружием и взрывчаткой называли вредной болтовней: мол, это породит среди них иждивенческие настроения, позволит уклониться от боевого соприкосновения с врагом!

Партизаны и так засиделись в лесах да болотах! - говорили защитники подобной точки зрения. - Пусть вылазят, пусть нападают на гитлеровцев, вооружаются и снабжаются за их счет, а не попрошайничают у партийного и советского порога!

Однако сама жизнь убеждала: партизанские отряды растут быстрее и действуют активнее именно там, где им оказывают постоянную помощь из советского тыла. В Белоруссии, например, такую помощь получали витебские партизаны. С марта по сентябрь сорок второго года им переправили более одиннадцати тысяч винтовок, шесть тысяч автоматов, тысячу пулеметов, пятьсот противотанковых ружей, большое количество боеприпасов, гранат и взрывчатых веществ. И что же? Численность витебских партизан к началу сорок третьего года составляла почти половину численности всех белорусских партизан, хотя Витебщина занимает лишь десятую часть территории СССР!

Ворошилов резко выступал против взглядов Мехлиса и других, малосведущих в вопросах партизанского движения людей. Поэтому проект приказа, в частности, четко определял главную стратегическую задачу партизан - уничтожение живой силы и техники врага на пути их следования к фронту по железным дорогам.

В конце августа - начале сентября Центральный штаб партизанского движения по поручению ЦК партии провел совещание представителей подпольных партийных органов и комиссаров крупных партизанских формирований Украины, Белоруссии, Смоленской и Орловской областей. На совещании присутствовали руководящие работники ЦШПД.

Выступая с докладом, начальник ЦШПД Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко призывал партизан не ожидать, пока их вооружат какой‑либо теорией партизанской войны, а бить немца там, и тем, что есть, активнее проводить крушения вражеских поездов.

Командиры и комиссары партизанских отрядов все как один указывали на необходимость действенного руководства вооруженными силами партизан, предлагали штабу разрабатывать крупные операции против врага, остро ставили вопрос о снабжении партизан оружием, взрывчаткой и рациями.

Партизан удивляло, почему, обрушивая на железнодорожные узлы противника тысячи тонн взрывчатки, заключенной в авиабомбы, партизанам сбрасывают ту же взрывчатку лишь десятками килограммов? Командиры партизанских соединений утверждали, что эффект от подрыва железнодорожных эшелонов врага всегда значительней, чем от бомбардировок. Герой Советского Союза М. И. Дука после войны вспоминал, что десятки, сотни авиабомб, сброшенных на станцию Брянск, вызвали лишь четырехчасовой перерыв в движении фашистских эшелонов, и говорил, что с таким же количеством взрывчатки, попади она к партизанам, можно было парализовать все движение на участке Брянского железнодорожного узла, выведя из строя сотни паровозов, тысячи вагонов, платформ и цистерн!

Командир рейдирующего украинского партизанского соединения С. А. Ковпак, обращаясь с просьбой улучшить снабжение партизан, убеждал давать его соединению в первую очередь именно взрывчатку, а не патроны: имея взрывчатые вещества, соединение сможет направить на вражеские коммуникации в разных направлениях десятки диверсионных групп, нанесет гитлеровцам большой урон, посеет в стане врага панику, дезориентирует фашистов, и не беда, если при этом партизаны выйдут в рейд на несколько дней позже.

Начальник Центрального штаба партизанского движения П. К. Пономаренко обещал учесть партизанские пожелания и просьбы.

В ночь на 1 сентября участников совещания приняли в Кремле руководители партии и правительства. Через четверо суток, 5 сентября И. В. Сталин подписал приказ «О задачах партизанского движения». А на следующий день, 6 сентября, в Красной Армии ввели должность Главнокомандующего партизанским движением. Назначили на эту должность К. Е. Ворошилова.

Похожая информация.

Для координации партизанской деятельности 30 мая 1942 года был подписан приказ о создании Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД) при Ставке Верховного Главнокомандования. Первым руководителем штаба стал П.К. Пономаренко.

Постановлением ГКО от 9 сентября 1942 г. был образован Белорусский штаб партизанского движения (БШПД). Его возглавил П.З. Калинин. С созданием БШПД Северо-Западная группа ЦК КП(б)Б была упразднена. В оперативном отношении БШПД подчинялось ЦШПД, что позволяло обеспечить единство их оперативной работы, не лишая определенной самостоятельности.

Это обеспечивало партийным органам, возглавившим борьбу в тылу врага, наилучшим образом проводить намеченные мероприятия и в тоже время удовлетворяло запросы и требования фронтов и армий. "Опираясь на представительства Центрального и республиканского штабов, связанных по радио с партизанскими силами, - разъяснял П.К. Пономаренко, - командующие фронтами получали возможность организовывать оперативное и тактическое взаимодействие партизанских отрядов и действующих войск, направлять удары партизан по наиболее уязвимым и важным с точки зрения операций фронта местам оперативного тыла противника, избегать шаблона в проведении этого взаимодействия, учитывать возможности партизанских соединений, увязывать взаимодействие со сроками и темпами наступательных операций". Впервые внедренная в практику Ворошиловым такая схема управления партизанскими силами оказалась весьма плодотворной. С небольшими изменениями она просуществовала до конца войны.

Партизанские штабы были организованы в Украине, Молдавии, Литве, Латвии, Эстонии. Возглавляли их секретари республиканских комитетов партии.

Руководство партизанским движением, основной задачей которого является дезорганизация тыла противника, а именно:

разрушение коммуникационных линий противника (подрыв мостов, порча железнодорожных путей, устройство крушений поездов, нападение на автомобильный и гужевой транспорт противника);

разрушение линий связи (телефон, телеграф, радиостанции);

уничтожение складов - боеприпасов, снаряжения, горючего и продовольствия;

нападение на штабы и другие войсковые учреждения в тылу противника;

уничтожение материальной части на аэродромах противника;

осведомление частей РККА о расположении, численности и передвижениях войск противника.

Штабы партизанского движения вначале создавались как коллегиальные органы. В руководстве ими вводились представители от партии, НКВД и разведки, так как все они в предшествующий период принимали участие в формировании и руководстве партизанскими отрядами и со многими из них поддерживали связь. Но вскоре коллегиальность в руководстве штабами была заменена единоначалием. Так, начальником ЦШПД был утвержден П.К. Пономаренко - от ЦК ВКП(б). Его заместителями стали: от НКВД СССР - В.Т. Сергиенко, от Генерального штаба - Т.Ф. Корнеев. По такому же принципу формировалось руководство фронтовых штабов.

Улицы Москвы, несмотря на погожий день, поражали малолюдностью, зато во 2–м доме НКО, в его дворах, коридорах, людей было много.

Армейский комиссар 1–го ранга Щаденко, среднего роста, плотный, уже не молодой, с одутловатым лицом человек, выслушав представление, указал на кресло у письменного стола:

Садитесь. Как доехали?

Благодарю. Хорошо, товарищ армейский комиссар первого ранга!

Знаете, зачем вас пригласили?

Наркомат направляет вас на новую работу - в Центральный штаб партизанского движения, товарищ полковник.

Работа большая, важная. Сегодня же получите предписание и явитесь к товарищу Пономаренко.

Он улыбнулся, и меня осенило:

Понятно, товарищ армейский комиссар первого ранга! Спецвойска будут формироваться Центральным штабом партизанского движения!

Широкие брови Щаденко приобрели форму треугольников:

Какие спецвойска?

Для минирования и разрушения вражеских коммуникации!

Мы смотрели друг на друга: я - сияя улыбкой, Щаденко, морща лоб и словно впервые меня увидев. Потом заместитель наркома пожал плечами:

Не понимаю. Никаких спецвойск Пономаренко не формирует и формировать не собирается. Вас кто‑то неверно информировал, товарищ полковник. В Центральном штабе и без того работы хватает. Сами увидите!

Видимо, заместитель наркома сказал все, что хотел, потому что опустил глаза, придвинул блокнот и нажал кнопку, вызывая помощника. Я продолжал стоять, не спрашивая разрешения выйти. Двери за моей спиной отворились, вошел помощник заместителя наркома, а я все не мог найти нужных слов. Услышанное не укладывалось в голове. Вот–вот будут созданы спецчасти, за которые мы так ратовали, наша бригада будет преобразована, а сам я, выходит, отстранен от дела?

Товарищ армейский комиссар первого ранга» Бригада, которой я командую, только что сформирована, начала действовать в тылу врага… - услышал я собственный осевший голос.

Щаденко поднял голову. В его усталых, с выцветающей радужной оболочкой глазах я прочел недоумение.

Ну и пусть действует! - сказал Щаденко. - У вас теперь другая работа. Что еще не ясно?

Я не сдавал бригаду, товарищ армейский комиссар первого ранга! Разрешите остаться в ней!

Только в очень большом огорчении можно разговаривать подобным образом со старшим по должности и званию. Но я‑то находился в полном отчаянии!

Как это - «остаться»? Что значит - «не сдавал»? - с паузами, отчетливо спросил Щаденко.

Моя бригада специальная. В ней много испанцев. Я добивался… - путано объяснял я ситуацию. Щаденко помрачнел.

Работать надо там, куда ставят! - повысил он голос, - Куда ставят, а не там, где хотелось бы! Вопрос о вашем переводе решен, пересматривать его не будем.

И посмотрел через мое плечо на помощника:

Заготовьте предписание товарищу Старинову!

Скрипнули двери, помощник вышел. Щаденко качая головой:

Ему доверяют большое партийное дело, а он - «остаться»! А насчет испанских товарищей подумайте: появится необходимость - зайдете.

Через полчаса я спустился в вестибюль, где ожидал Болотин. Алексей Иванович сразу догадался: произошло нечто непредвиденное и огорчительное. Узнав новость, сник:

А бригада? А спецвойска как же?

Что я могу ответить, Алексей Иванович? Видно, есть какая‑то срочная работа в Центральном штабе партизанского движения. Больше ничего не знаю.

В тот день мы надолго простились с Болотиным. Связь наша не прервалась. Писали друг другу, делились мыслями и новостями, которые можно доверить полевой почте, советовались по самым разным вопросам, но радость общей работы и каждодневного дружеского общения исчезла. Что поделаешь? До конца войны наши дороги так и не сошлись.

Я не вернулся в 5–ю инженерную бригаду мне больше не пришлось заниматься вопросами организации спецвойск для нарушения работы тыла противника, но я не вправе оборвать рассказ о бригаде, об ее людях, оставив читателя в недоумении относительно того, как же разворачивались события в дальнейшем, пусть в мое отсутствие.

Начну с того, что идея создания специальных частей для нарушения работы тыла противниц частично в жизнь воплотилась: 17 августа 1942 год приказом наркома обороны в Красной Армии были созданы Отдельные гвардейские батальоны минеров а также Отдельная гвардейская бригада минеров при Ставке Верховного Главнокомандования «для минирования и разрушения коммуникаций в тылу противника».

На Калининском фронте сформировали 10–й отдельный гвардейский батальон минеров. Из состава 5–й инженерной бригады в гвардейский батальон попала незначительная часть бойцов и офицера но 160–й и 166–й батальоны 5–й бригады продолжали действовать в тылу противника. Особенную активность они проявили в период с апреля по август 1943 года, когда начальником штаба инженерных войск фронта был назначен полковник А. А. Винский - тот самый Винский, с кем наша оперативно–инженерная группа отходила от Харькова осенью сорок первого года. В конце мая 1943 года командующий фронтом даже приезжал в 160–й батальон для беседы с минерами, обратил внимание командования бригады на необходимость напрячь все силы для удара по коммуникациям противника, требовал четко планировать операции, увязывая их с операциями 10–го Отдельного гвардейского батальона минеров. Полковник Винский договорился с командованием приданной фронту воздушной армии, организовал обучение минеров прыжкам с парашютом, и в июле сорок третьего в тыл противника на Калининском фронте перебрасывались по воздуху уже не отдельные группы, а роты минеров. Отважно, дерзко, успешно действовали в тылу врага воспитанные в 5–й инженерной бригаде рядовые, сержанты, старшины и офицеры. Семерым из них присвоили звание Героев Советского Союза: гвардии старшему лейтенанту Н. В. Колосову, старшему сержанту В. П. Горячеву, сержанту Д. М. Яблочкину, младшему сержанту В. Б. Ефимову, рядовым И. К. Базалеву, Ф. И. Безрукову и М. В. Мягкому. Боевыми наградами и медалями были награждены сотни минеров. Среди них и мои испанские друзья.

А что же молодые лейтенанты Гончаров и Андрианов, которых я привез из Нахабина?

Яркой стала их боевая судьба. Не раз перебрасывались во вражеский тыл, подрывали там фашистские поезда и автомашины группы, которыми командовал Михаил Гончаров. В конце сорок третьего Гончаров стал капитаном, имел несколько высоких боевых наград. Войну закончил майором, учился в Военно–инженерной академии имени В. В. Куйбышева, в звании полковника долгие годы преподавал в академии на кафедре минно–подрывного дела.

Петр Андрианов прославился среди минеров фронта умением дерзко минировать вражеские железнодорожные магистрали среди бела дня. Отличаясь поразительным хладнокровием, предусмотрительностью и находчивостью, Андрианов своими руками успевал ставить мины буквально перед надвигающимся вражеским эшелоном. Известен он был еще и тем, что выводил из вражеского тыла советских людей. В конце августа сорок третьего вывел ни много ни мало - шестьсот человек, среди них - женщины с детьми. В сентябре сорок третьего отряд Андрианова численностью в двадцать пять человек перехватил и взял в плен восемьдесят восемь вражеских диверсантов, переодетых в форму воинов Красной Армии и до зубов вооруженных. В то время Андрианов, награжденный боевыми орденами, имел уже звание капитана.

При выполнении одного из боевых заданий Петр Андрианов застудил ноги, тяжело заболел. Ему предлагали перейти на штабную работу, однако молодой офицер настоял на возвращении к своим бойцам, продолжал совершать боевые походы. В июне 1944 года подразделение капитана Андрианова и группа партизан были окружены большими силами гитлеровских карателей. Бой длился весь день. Вечером Андрианов повел людей на прорыв, расчистил гранатами дорогу товарищам, а сам упал, сраженный вражеской пулей…

Если читающий эти строки побывает на Волге, он может увидеть красавец теплоход, на высоком борту которого сияют золотые буквы «Петр Андрианов». Родина увековечила память о молодом офицере–минере.

Глава 20.

В новой должности

От Наркомата обороны до Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД) было рукой подать, однако передумал я за этот путь немало. Значение Центрального штаба понятно: централизация руководства партизанским движением крайне необходима, и создание ЦШПД - событие чрезвычайной важности! Непонятно только, зачем понадобилось отзывать с фронта и направлять в ЦШПД именно меня? Правда, я несколько раз писал П. К. Пономаренко, назначенному начальником ЦШПД, предлагал создать бригады для нарушения работы вражеского тыла. Может быть, эти письма?..

Центральный штаб партизанского движения работал во вместительном старинном строении с мезонином и ложными колоннами во дворе особняка, где теперь находится» Музей Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Двор был плотно обставлен бывшими конюшнями и дровяными сараями, приспособленными под гараж и помещение охраны.

Предъявив дежурному документы, я поднялся по лестнице с ковровой дорожкой на второй этаж. Все сверкало: натертый паркет, медь хорошо начищенных дверных ручек, свежая краска плинтусов и стен. Адъютант Пономаренко, докладывая обо мне, задержался в кабинете начальника штаба минут на пять. Наконец появился, пригласил войти.

Пономаренко сидел за большим полированным столом в новеньком, с иголочки, кителе, плотно облегавшем тяжеловатую фигуру. Поднялся навстречу, с улыбкой выслушал представление, предложил сесть, придвинул к себе лежащую на столе папку, постучал по бумагам указательным пальцем:

Вот понимаете, просматриваю ваше личное дело и никак не могу решить, кем вас назначить!

Как было реагировать на эти слова? Отзывая меня с фронта, должны были, конечно же, заранее определить род моей деятельности, но, может быть, в последний момент передумали или в штабе имеется несколько вакансий?

Я счел, что могу помочь Пономаренко:

Пантелеймон Кондратьевич, насколько мне известно, в тылу врага партизанских штабов еще нет.

Так, может быть, создать такой штаб в тылу врага на Западном направлении, в одном из партизанских краев? На первых порах можно забросить в тыл гитлеровцев оперативную группу Центрального штаба партизанского движения.

Нет. Одно дело оперативно–инженерные группы на фронте, а другое - руководство партизанской войной в тылу врага. Там движением руководят партийные органы, подменять их мы не должны.

Я имел в виду не политическое руководство, Пантелеймон Кондратьевич! Оперативная группа штаба занималась бы подготовкой специалистов диверсионной работы, планированием и координацией действий партизанских бригад и отрядов.

Нет, товарищ Старинов, не нужны нам никакие оперативные группы и дополнительные штабы в тылу врага! - твердо сказал Пономаренко. - Совершенно не нужны!

Тогда можно сформировать диверсионную бригаду. Я могу подготовить ее и вылететь с нею во вражеский тыл через две–три недели!

Пономаренко снова покачал головой:

Не то. Неужели вы думаете, что я добивался вашего перевода в Центральный штаб, чтобы тут же отправить за линию фронта? Я считаю, нужно организовать что‑то вроде партизанской академии. Скажем скромнее - высшую партизанскую школу. Кроме того, штабу необходим начальник технического отдела. Вот и думаю, какое место вам больше подойдет. И еще: не совместить ли эти две должности - начальника технического отдела и начальника высшей школы и не назначить ли на такую должность именно вас?

Это не мне решать, Пантелеймон Кондратьевич.

Наладить производство различных мин вы сумеете, опыт подготовки диверсантов у вас большой…

Пономаренко вызвал начальника отдела кадров штаба подполковника Тимошенко:

Займитесь оформлением товарища Старинова. Он возглавит у нас технический отдел и партизанскую школу при штабе. Структуру школы продумайте вместе, а уж кадры для нее товарищ Старинов подберет сам. Он и людей знает, и куда нужно обратиться сумеет.

Опираясь ладонями на стол, Пономаренко поднялся, выпрямился:

На сегодня все, товарищ Старинов. Приступайте к делам.

К моменту моего появления в Центральном штабе партизанского движения там уже шла работа по выявлению и учету всех партизанских отрядов, по установлению с ними радиосвязи, предпринимались усилия по снабжению партизан взрывчаткой, оружием и медикаментами, по организации лечения и эвакуации тяжелораненых и больных в советский тыл.

Общее руководство Центральным штабом партизанского движения (ЦШПД) осуществлял от ГКО К. Е. Ворошилов. Кстати сказать, при обсуждении в ГКО вопроса о названии штаба Ворошилов предложил назвать его, как это было при Ленине, Главным штабом партизанских отрядов или партизанских сил. Однако возобладала иная точка зрения.

Рассказал мне об этом давнишний знакомый, товарищ по сраженьям в Испании Хаджи Джиорович Мамсуров. Я встретил его, по–прежнему стройного, смуглого, красивого, в коридоре штаба. Оказалось, полковник Мамсуров возглавляет здешнее разведывательное управление.

Я считаю, что предложение Клементия Ефремовича было более правильным! - категорично заметил Мамсуров. - Штаб есть орган планирования и разработки операций, задуманных командующим. А разве может быть командующий «движением»? Не может. Вот Главнокомандующий партизанскими силами - может! Ладно, об этом потом. Еще будет время!

На Мамсурове лежала огромная ответственность за правильность сведений о противнике, исходящих от ЦШПД. Сведения от партизан - пусть отрывочные и нерегулярные - поступали, но любые разведывательные сведения требуют перепроверки и подтверждений, причем своевременных. Получить же проверенные, подтвержденные данные при тогдашнем состоянии связи было крайне трудно. Не легче, чем Мамсурову, было и другим работникам штаба. Например, осуществлять снабжение партизан взрывчаткой, минной техникой, вооружением и боеприпасами можно было лишь при наличии устойчивой, недоступной для противника радиосвязи. Но что мог сделать начальник отдела связи штаба полковник Иван Николаевич Артемьев, хотя и являлся крупным специалистом в радиотехнике, если надежно работающие рации имелись только у шестой части учтенных штабом партизанских отрядов и соединений?!

Неторопливый, сдержанный, Иван Николаевич выслушивал претензии Мамсурова и начальника оперативного отдела полковника Василия Федоровича Соколова, не показывая своих чувств, только розовел. А затем негромко советовал собеседникам обратиться по адресу: в ГКО, а еще лучше - прямо к Главнокомандующему, чтобы дали достаточное количество раций, а заодно уж - и самолетов для полетов в тыл врага…

В ту пору многое еще не было решено окончательно: отделы штаба только–только укомплектовывались, должностные обязанности некоторых работников еще уточнялись, формы контактов с Генеральным штабом, со штабами различных родов войск лишь начинали устанавливаться. Впрочем, ЦШПД и создан был всего два месяца назад, и даже единого мнения о возможностях партизан, о методах руководства партизанскими отрядами и соединениями, о самых эффективных способах ведения партизанской войны в нем пока не существовало.

Начальником новой школы при ЦШПД меня назначили приказом от 1 августа 1942 года. Создавать новую школу, получившую название Высшей оперативной школы особого назначения (ВОШОН), начали с того, что затребовали из 5–й бригады бывших работников ОУЦ и испанских товарищей. Начальник инженерных войск Калининским фронтом полковник Косарев поначалу разгневался, но потом вошел в мое положение и требование удовлетворил. Правда, ветераны партизанской борьбы радости по поводу отзыва в Москву не выразили. Затем я обратился с письмом к командующему воздушно–десантными войсками генералу Глазунову, попросил откомандировать в школу тридцать десантников. Вскоре они прибыли: молодые, рослые, физически крепкие. Откликнулся на нашу просьбу и Высший военно–политический институт, прислал выпускников. Тоже молодые, в новеньких гимнастерках со скрипучими портупеями, они нет–нет да и посматривали на золотые звезды, нашитые на рукава, и на алые кубики, пришпиленные к петлицам. Многие из этих политработников имели опыт партийной и советской работы, хорошую военную подготовку, но о партизанской войне в тылу врага разве что у Фадеева читали.

Я не раз назову их имена на страницах этой книги, К особой категории личного состава школы принадлежали знакомые читателю инструкторы минно–подрывного дела, работавшие когда‑то в ОУЦ, потом в Харькове, Ростове и на Калининском фронте: Мария Степановна Белова, капитан Семен Петрович Минеев, капитан Владимир Павлович Чепига и еще несколько товарищей. Преподавая в ВОШОН минно–подрывное дело. они и сами учились, осваивая тактику действия в тылу врага. Ну и, разумеется, совершенствовали знания, делились опытом с новичками ветераны–диверсанты Кампильо, Лоренте, Конисарес, Санчес Коронадо, Виеске, Фусиманья, Франсиско Гульон, Анхел Альберка, Бенито Устаррес, Хоакин Гомес.

Я приказал привлечь к обучению и административно–хозяйственных работников школы: пусть хотя бы знают, кого, чем и для каких целей должны обеспечивать. Отдать такой приказ вынудил начальник финансовой части ВОШОН капитан А. С. Егоров, человек замечательный, работник прекрасный, но именно поэтому не позволяющий руководству школы ни на йоту отступать от бесчисленных параграфов бесчисленных инструкций, регламентирующих финансирование. Втайне я надеялся, что Егоров увлечется минно–подрывным делом и станет помягче. Увы, эта моя «диверсия» не удалась: минно–подрывное дело и тактику действия в тылу врага начфин изучил досконально, всего год спустя стал заместителем по диверсиям у Героя Советского Союза А. Ф. Федорова, но поблажек мне и моим помощникам, пока оставался начфином школы, не сделал ни разу.

Нашлись среди обслуживающего персонала школы и другие товарищи, ставшие энтузиастами минно–подрывного дела, дерзко сражавшиеся в тылу врага. Среди них - начальник санчасти школы Б. Н. Казаков.

Просто решился вопрос о переводчике для занятий с испанскими курсантами: я вызвал из эвакуации жену с детьми, и Анна, знакомая испанцам еще по вылазкам под Хаеном и Гренадой, сама неплохо знающая минно–подрывное дело, свободно владеющая испанским языком, снова стала верной моей помощницей.

Глава 21.

Перемены

В передовой статье «Партизаны, крепче удары по врагу!», опубликованной 13 августа, «Правда» призывает уничтожать живую силу и технику противника прежде всего во время железнодорожных перевозок: «Славные партизаны и партизанки! Бейте врага, уничтожайте его вооружение и технику в пути, на его коммуникациях, на подходе к фронту, в глубоком вражеском тылу! "

Испытания, учения…

Как раз 13 августа мы начинаем испытания различных способов диверсий на железных дорогах. Подрываем обычные заряды и так называемые «кумулятивные» - конусообразные, направленного действия. Производим крушения с помощью разнообразных мин, проверяем эффективность зажигательных устройств, обстрела паровозов и цистерн из винтовок, пулеметов и противотанковых ружей, ищем наиболее рациональные способы расположения противопоездных мин, позволяющие добиваться результатов с наименьшей затратой взрывчатки: ведь у партизан каждая толовая шашка была на вес золота!

Выслушав доклад о результатах испытаний, Пономаренко спрашивает, нельзя ли организовать показ минно–подрывной техники группе партизан, прибывших в штаб на короткое время. Отвечаю, что договорюсь с начальником военных сообщений Красной Армии И. В. Ковалевым, попрошу выделить нам железнодорожное испытательное кольцо. Нам разрешают воспользоваться испытательным кольцом, назначают дату - 18 августа.

«Диверсионные группы» прибыли на место близко к полуночи. Мрак стоит - глаз коли! Слышны осторожные шаги «патрулей», охраняющих железнодорожные пути. В «патрули» включены партизаны, которым будет показана техника. Это народ внимательный, осторожный, но и «диверсанты» не лыком шиты. Утро. «Патрули» и «диверсанты» собрались вместе. Приезжают Пономаренко и работники штаба. Предлагаем им и партизанам осмотреть пути. Экзаменаторы недоверчиво оглядывают железнодорожное полотно, заляпанные мазутом камни балласта, шпалы, ровные ниточки рельсов, осторожно делают первые шаги. Трое партизан, прежде чем сделать шаг, пробуют балласт щупами: понимают, что им могли приготовить сюрприз. Увы, вскоре раздается хлопок и появляется дым: взорвалась первая «мина», рассчитанная на уничтожение «щупальщика». А вот и вторая, и третья…

Найти хотя бы одну мину и обезвредить ее не сумел никто. Тогда «по кольцу пустили поезд. И началось! Вспышка, дым, вспышка, дым, вспышка, дым! Пошел поезд в обратном направлении - опять «взрывы»! Это откликаются «мины» замедленного действия и «мина» - рапида,

Так мы смогли убедить партизанских вожаков в преимуществе некоторых мин, совершенно незаметных для машинистов поездов и требующих всего 10–20 секунд для установки, а также в преимуществах мин замедленного действия, надежно срабатывающих даже при установке в балласт, вне контакта с рельсами и шпалами железнодорожного полотна. Потом показали, как собирать мины из деталей, которые партизаны могли добывать или изготавливать самостоятельно. «Десертом» стали неизвлекаемые мины, показанные С. В. Гридневым. К сожалению, обещать, что эти мины скоро поступят в партизанские отряды мы не могли…

Проблемы, проблемы…

Каждый вечер, закончив занятия в школе или испытания на полигоне, я возвращался в ЦШПД, где задерживался до глубокой ночи. Шла работа над различными документами, и среди них над самым важным - проектом приказа наркома обороны «О задачах партизанского движения».

Необходимость издания такого приказа диктовалась, в частности, отсутствием единого мнения о возможностях партизан, о тактике партизанских вооруженных сил, о методах борьбы с врагом в его тылу, о необходимости оперативного руководства партизанами и материального обеспечения их из советского тыла.

Некоторые военные руководители, например, Мехлис, находили, что никакой особой стратегии и тактики у партизан нет и не может быть; нападай на врага в подходящий момент и тут же скрывайся, а предложение снабжать партизан оружием и взрывчаткой называли вредной болтовней: мол, это породит среди них иждивенческие настроения, позволит уклониться от боевого соприкосновения с врагом!

Партизаны и так засиделись в лесах да болотах! - говорили защитники подобной точки зрения. - Пусть вылазят, пусть нападают на гитлеровцев, вооружаются и снабжаются за их счет, а не попрошайничают у партийного и советского порога!

Однако сама жизнь убеждала: партизанские отряды растут быстрее и действуют активнее именно там, где им оказывают постоянную помощь из советского тыла. В Белоруссии, например, такую помощь получали витебские партизаны. С марта по сентябрь сорок второго года им переправили более одиннадцати тысяч винтовок, шесть тысяч автоматов, тысячу пулеметов, пятьсот противотанковых ружей, большое количество боеприпасов, гранат и взрывчатых веществ. И что же? Численность витебских партизан к началу сорок третьего года составляла почти половину численности всех белорусских партизан, хотя Витебщина занимает лишь десятую часть территории СССР!

Ворошилов резко выступал против взглядов Мехлиса и других, малосведущих в вопросах партизанского движения людей. Поэтому проект приказа, в частности, четко определял главную стратегическую задачу партизан - уничтожение живой силы и техники врага на пути их следования к фронту по железным дорогам.

В конце августа - начале сентября Центральный штаб партизанского движения по поручению ЦК партии провел совещание представителей подпольных партийных органов и комиссаров крупных партизанских формирований Украины, Белоруссии, Смоленской и Орловской областей. На совещании присутствовали руководящие работники ЦШПД.

Выступая с докладом, начальник ЦШПД Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко призывал партизан не ожидать, пока их вооружат какой‑либо теорией партизанской войны, а бить немца там, и тем, что есть, активнее проводить крушения вражеских поездов.

Командиры и комиссары партизанских отрядов все как один указывали на необходимость действенного руководства вооруженными силами партизан, предлагали штабу разрабатывать крупные операции против врага, остро ставили вопрос о снабжении партизан оружием, взрывчаткой и рациями.

Партизан удивляло, почему, обрушивая на железнодорожные узлы противника тысячи тонн взрывчатки, заключенной в авиабомбы, партизанам сбрасывают ту же взрывчатку лишь десятками килограммов? Командиры партизанских соединений утверждали, что эффект от подрыва железнодорожных эшелонов врага всегда значительней, чем от бомбардировок. Герой Советского Союза М. И. Дука после войны вспоминал, что десятки, сотни авиабомб, сброшенных на станцию Брянск, вызвали лишь четырехчасовой перерыв в движении фашистских эшелонов, и говорил, что с таким же количеством взрывчатки, попади она к партизанам, можно было парализовать все движение на участке Брянского железнодорожного узла, выведя из строя сотни паровозов, тысячи вагонов, платформ и цистерн!

Командир рейдирующего украинского партизанского соединения С. А. Ковпак, обращаясь с просьбой улучшить снабжение партизан, убеждал давать его соединению в первую очередь именно взрывчатку, а не патроны: имея взрывчатые вещества, соединение сможет направить на вражеские коммуникации в разных направлениях десятки диверсионных групп, нанесет гитлеровцам большой урон, посеет в стане врага панику, дезориентирует фашистов, и не беда, если при этом партизаны выйдут в рейд на несколько дней позже.

Начальник Центрального штаба партизанского движения П. К. Пономаренко обещал учесть партизанские пожелания и просьбы.

В ночь на 1 сентября участников совещания приняли в Кремле руководители партии и правительства. Через четверо суток, 5 сентября И. В. Сталин подписал приказ «О задачах партизанского движения». А на следующий день, 6 сентября, в Красной Армии ввели должность Главнокомандующего партизанским движением. Назначили на эту должность К. Е. Ворошилова.

Ворошилов - партизанский Главнокомандующий!

Вступлением в эту должность Ворошилов ознаменовал привлечением к работе в ЦШПД опытнейших военачальников: генерал–лейтенанта артиллерии Сивкова и генерал–лейтенанта Р. П. Хмельницкого. Сивкову поручили возглавить оперативное управление штаба, а Хмельницкому - управление материально–технического обеспечения.

Учитывая, что к середине сентября за линией фронта находилась советская территория площадью уже около миллиона пятисот тысяч квадратных километров и что в сотне километров от линии фронта у немецко–фашистского командования имелись только охранные дивизии, потрепанные резервы и тыловые части, то есть крайне малое количество войск, Ворошилов считал необходимым немедленно подготовить и провести мощные удары по фашистскому тылу, парализовать работу вражеских железных дорог.

Генерал–лейтенант Сивков и его подчиненные приступили к разработке ряда крупномасштабных операций. Буквально весь штаб включился в подсчеты будущих потребностей партизан во взрывчатке, вооружении, боеприпасах, радиостанциях, минах и других средствах борьбы. Ворошилов, настойчиво добиваясь обеспечения партизан радиостанциями, неустанно повторял, что это не только военный, не только технический, но в первую очередь важнейший политический вопрос! По приказу маршала мы постоянно писали требования на самолеты для полетов в тыл врага и доставки партизанам средств борьбы. Самолеты давали, но их не хватало, и Ворошилов распорядился создать запасы материально–технических средств.

Являясь членом ГКО, он знал, что к весне сорок третьего года промышленность увеличит выпуск танков, самолетов, орудий, других видов оружия, боеприпасов, минно–подрывного имущества и средств связи. Так у него появилась мысль уже не просто создать запасы материально–технических средств для партизан, но и разработать, а затем узаконить табелипотребных партизанам средств борьбы. Естественно, встал вопрос и о табельных минах. Маршал приказал устроить выставку мин, чтобы отобрать лучшие образцы. В конце сентября технический отдел штаба такую выставку подготовил, и на целый ряд выставленных мин был вскоре сделан заказ Военно–инженерному управлению Красной Армии.

Поддержал Ворошилов и идею создания в тылу врага регулярной партизанской армии, высказанную генералом Сивковым. Начальник оперативного управления ЦШПД исходил из того, что в тылу врага осталось немало военнослужащих, не сумевших в сорок первом году вырваться из окружения. Часть из них перешла к партизанским действиям целыми соединениями, как это сделала 208–я мотострелковая дивизия полковника В. И. Ничипоровича, часть вступила в местные партизанские отряды, К слову сказать, из бывших военнослужащих возникла десятая часть отрядов, учтенных нашим штабом.

В партизанских краях и зонах к осени сорок второго года находились, кроме того, миллионы взрослых, трудоспособных советских людей.

Сивков полагал, что, используя выучку и боевой опыт оставшихся за линией фронта военнослужащих, большие людские резервы, территорию очищенную от врага партизанских краев и зон, можно создать грозную партизанскую армию.

Сивков заговорил на эту тему с Ворошиловым в моем присутствии. Ворошилов очень внимательно выслушал генерала, подумал и решил:

Правильно. Пишите доклад на имя товарища Сталина.

Поскольку уж я оказался невольным свидетелем этого разговора, Сивков предложил мне принять участие в подготовке доклада.

Написан он был быстро. Изложив возникшие в тылу врага благоприятные для создания партизанской армии условия, мы указывали, что части будущей регулярной партизанской армии мыслятся не как обычные армейские формирования, а как особые, маневренные, способные действовать и мелкими подразделениями, и крупными частями, соединениями. Они смогут и производить массовое минирование путей сообщения противника, и совершать налеты на его гарнизоны, и совершать по тылам врага длительные рейды. Предлагалось ввести в частях партизанской армии штаты, установить воинские здания и соответствующие должностные оклады. Армию предполагалось снабдить автоматическим оружием, средствами связи, противотанковыми и минно–взрывными средствами, медикаментами.

Наше предложение о создании в партизанских штабах, соединениях и отрядах специальных технических и диверсионных служб также нашло поддержку Ворошилова. Дело в том, что управляемые мины нуждались из‑за особенностей их устройства в бережном хранении и регулярных, тщательных проверках на годность. Людей же, грамотных в техническом отношении, в партизанских отрядах и соединениях не хватало. Хранить мины поручали простым снабженцам. Результат сказывался быстро: часть самых лучших, доставленных партизанам с огромным трудом и риском мин безнадежно портилась.

Помню, прилетев в Москву, секретарь черниговского обкома А. Ф. Федоров попросил Ворошилова обеспечить его партизанское соединение неизвлекаемыми противопоездными минами замедленного действия.

Вызвав меня, Ворошилов осведомился, сколько таких мин и в какие сроки можно перебросить черниговцам. Я ответил. Но обратил внимание Федорова на необходимость тщательного хранения этих мин и умелого обращения с ними при установке.

Технический отдел штаба предлагает ввести в отрядах техническую и диверсионные службы, - пояснил Ворошилов. - Как вы смотрите на это, Алексей Федорович?

Полностью - за! - сказал Федоров.

Еще два события той поры связаны с деятельностью Ворошилова - направление во вражеский тыл отрядов, сформированных из инструкторов и курсантов ВОШОН.

В начале сентября находившийся в Москве начальник Ленинградского штаба партизанского движения М. Н. Никитин спросил у меня, правда ли, что в ВОШОН имеются испанцы?

Имеются. И все рвутся в тыл пресловутой «Голубой дивизии», - ответил я, понимая, к чему клонит Никитин.

Так за чем дело стало?

За разрешением главкома, Михаил Никитич!

Никитин обратился к Ворошилову, они поехали в ВОШОН, побеседовали с некоторыми командирами–испанцами (переводчицей была Анна), и Ворошилов дал согласие на посылку во вражеский тыл смешанного отряда из испанских и советских воинов.

В отряд вошли 124 человека: испанцы, имевшие опыт борьбы на Южном и Калининском фронтах, а также наши курсанты - младшие командиры воздушно–десантных и железнодорожных войск. Командиром отряда назначили Франсиско Гульона, его заместителем - Анхела Альберку, того самого, что «наподдал фрицам валенком через весь Таганрогский залив», начальником штаба - молодого, но очень энергичного. инициативного старшего лейтенанта Царевского.

Второй отряд из инструкторов и курсантов ВОШОН мы направили на Кавказ.

Было так. Хмурым октябрьским днем я столкнулся в коридоре Главного военно–инженерного управления с генералом Воробьевым. Генерал попросил зайти в его кабинет. Там спросил, как я смотрю на возможность посылки диверсантов–партизан для совместных действий с гвардейскими минерами на Кавказе.

Обстановка на фронтах оставалась тяжелой, причин для особого оптимизма не существовало, а Михаил Петрович выглядел непривычно бодрым, оживленным, чувствовалось - что‑то недоговаривает. Видимо, он знал, что заканчивается подготовка полного окружения гитлеровцев под Сталинградом, что войска Северной группы войск Закавказского фронта тоже готовы нанести мощный удар.

Я ответил, что совместные действия наших групп с гвардейскими минерами возможны, но вопрос о направлении курсантов на Кавказ может решить только Ворошилов.

С ним я договорюсь! - сказал Воробьев. - А вы начинайте подбирать людей. Работа их ожидает перспективная!

Через сутки Ворошилов действительно приказал сформировать отряд из добровольцев для действий на Северном Кавказе. Добровольцев нашлось немало, мы отобрали сто тридцать пять человек, и 11 ноября отряд под командой Чепака, Унгрия и Баскуньяно отбыл в Тбилиси, в штаб инженерных войск Закавказского фронта, чтобы действовать вместе с тамошними гвардейскими минерами…

А ровно через шесть дней, 17 ноября, постановлением ГКО должность Главнокомандующего партизанским движением была упразднена. В постановлении говорилось, что это делается в интересах большей гибкости в руководстве партизанским движением и во избежание излишней централизации этого руководства.

Ворошилов, видимо знал о готовящемся постановлении ГКО: мы замечали, что маршал хмур, неразговорчив, погружен в размышления, которыми не делился…

Вскоре из ЦШПД ушли также генералы Сивков и Хмельницкий, полковник Мамсуров. Вопрос о создании регулярной партизанской армии, разумеется, больше не поднимался.

Глава 22.

На Кавказе

Холодало, падал сухой мелкий снег, крутилась поземка. Москва выстаивала длинные очереди за хлебом, поеживалась в старых шубенках и ватниках, отогревалась у жестяных печек–времянок, по вечерам сидела без света, экономя электроэнергию. Но позывные радиостанции имени Коминтерна, едва зазвучав, заставляли столицу забывать про голод и холод: начатое 19 ноября наступление Юго–Западного, Донского